Александр Розенбаум
Не дай, Господь, чтоб тучи солнце скрыли,
Пролив на землю красные дожди,
Которым ненавистные вожди
Сведенные от жажды рты раскрыли.
Страшнейшая из мыслимых коллизий...
Тех дней событья очень далеки.
Там Троцкий мой народ навек унизил,
Как латышей - латышские стрелки.
Грузины не в ответе за Сосо,
И Анастас Армении не помнил,
И Клим, бредя по анфиладам комнат,
Сквозь пальцы русский просыпал песок.
Дзержинский Феликс Польше не указ!
И Венгрии плевать на Бела Куна!
Китайцы ведь не все Мао Цзэдуны,
И дуче тоже не миланский бас.
Литва всегда стояла в стороне
От франтов из ЦК и от кремлевских модниц.
Литовцы, вновь Бразаускас в цене...
Когда он врал, вчера или сегодня?
О Грузия! Ты обкурилась дурью,
Забыв о том, что истина в вине.
Твой витязь был всегда в тигровой шкуре,
А нынче шкура есть, а витязя в ней нет.
Вчерашний день опять навеял грусть
По сути настоящего момента...
Урал всегда устраивала Русь,
Демидов не стремился в президенты.
Границы запад стал по дурости ломать.
У наших, как всегда, ума палата.
Ужели так необходим Ермак
Сегодняшним свердловским депутатам?
Смахнув небрежно Маркса с книжных полок,
Забыв Москву, столицу собственной страны,
Антисемитов бывший идеолог
Стоит в ермолке у святой стены.
Хмельницкий был, по крайней мере, честен,
На иудеев свой поднявший меч.
Была когда-то Запорожской Сечь,
А нынче кравчуковское поместье.
Но вновь во всем винят жидомасонов.
О Господи, какая ерунда!
Сто человек надули миллионы?!
Да что же за народ мы, господа!
За выродка не отвечать родне,
Гнилое яблоко не портит урожая.
Так пусть нам женщины еще детей рожают!
Там разберемся, прав я или нет.
Судьба обыкновенная моя.
Я человек и им стараюсь быть поныне,
В стране СССР родился я,
А умирать придется, видно, на чужбине.
Адрес мой - Бухара и Калуга,
Адрес мой - Душанбе и Елец,
Но живет за границей, под Минском, подруга,
И лежит за кордоном, в Одессе, отец.
Санкт-Петербург не стал родней, чем Ленинград,
А по Тверской мы и сто лет ходили.
Но не звонит мне из Баку теперь Полад,
И с Бубой тоже мы давно не говорили.
И вспоминая те обманные года,
Перебираю фотографии Герата.
Мы не гадали и не думали тогда,
Что будет так и то, что брат пойдет на брата.
У комбата жена украинка,
Молдаванин он сам из Бендер.
Вот такая, ребята, картинка
Из истории СССР.
Сошла Империя, как водится, с ума,
Они, великие, всегда с него сходили.
С землей сровняли мы сухумские дома,
Мы отдыхали в них, и мы их разбомбили.
Могу прожить я и в тюрьме, и в лагерях,
Но в сумашедшем доме жить мне неохота.
"А где вы были в ночь на третье октября?"
Мне надоел этот вопрос для идиотов.
Какой же паталогией духовной
Должна страдать страна моя родная,
Чтоб так "торчать" от Лени Голубкова,
От алкаша, хапуги и лентяя!
Народ клянется именем народа,
Плевав на мертвых и глотая водку.
И как мне хочется покинуть эту лодку,
Но это будет так неблагородно.
Нам снова вилами рисуют по воде
Законы и пустые обещанья.
Большие игры маленьких людей
Всегда заканчивались выкриком:
"С вещами!"
Все перевернуто. Стал агнцем волчара,
И соловьем залился в роще хищный стрепет.
Не воду - кровь мы льем на круг гончарный,
И вместо глины месим грязь и пепел.
Герои изнасиловали землю
От Ильи Муромца до вожаков с Магнитки.
Но почему сейчас никто не внемлет
Стравинскому, Шаляпину и Шнитке?
Пойдем сюда, потом туда, потом обратно,
Все говорят, никто не хочет слушать.
А далеко не каждому приятно,
Когда ему без спроса лезут в душу.
В СССР писатель жил когда-то,
Был изгнан, но любим.
И вот на склоне лет,
Отданных борьбе с вождем пролетариата,
От катит, как и они, в своем штабном вагоне.
Улыбки, митинги, объятья нежные,
С однополчанином все вышло замечательно.
Вот так когда-то нам показывали Брежнева,
С которым дружба не сложилась у писателя.
Литература, видимо, постыла,
Слегка подвял на голове венец терновый,
Уже одно явление Христа народу было,
Не нужно повторять все это нам по-новой.
Пересидев на Капри тяжкую годину,
Товарищ Пешков основал соцреализм.
Гораздо больше подарил Куприн нам,
Тихонько возвратившись из Парижа.
Читаю Бернса и слушаю Россини...
Искусство дешево, но дорогого стоит.
Сейчас все занялись спасением России,
Оставим, может, матушку в покое!
Она всегда сама с себя снимала камень,
Ей лишь бы горлопаны не мешали.
Победа, господа, будет за нами,
Как говорил родной товарищ Сталин. |
|
