Владимир Городзейский
"Чегет, как много в этом звуке
для сердца русского слилось..."
"Мы все гуляли понемногу
когда-нибудь и с кем-нибудь..."
Пролог
Приятель мой, он строгих правил,
Когда от службы занемог,
Он службу эту вмиг оставил.
И лучше выдумать не мог.
Его пример - другим наука.
Но, Боже мой! Какая скука!
Сидеть без дела мочи нет.
И он поехал на Чегет.
Глава первая
I
Волшебный край! Там в наши годы
Стиха и песни властелин,
Блистал Калинкин, друг свободы.
И с парапланом Северин.
Там покоритель козырьков,
Отважный отрок Михлюков,
Крутой любитель форм больших,
И стихотворных и иных.
Мы с ним не раз катались вместе.
Однако, чёрт! Не много ль чести
Вот так, всё время про него!
Заверю вас, отнюдь не он
Герой романа моего.
II
О, вы, отважные счастливцы!
Сюда не залетают птицы.
И только парапланерист,
Как будто бы осенний лист.
Восторг и радость пополам!
Летит, разглядывая дам,
Что снизу машут и кричат
И познакомиться хотят.
III
Катался там (два двадцать лыжи)
Инструктор, всем известный, Ижин.
Бывать любил здесь острослов,
Любитель прозы В.Бобров.
В любовном опыте обилен,
Здесь пробовал перо Кирилин.
На новых лыжах по буграм...
А следом вереница дам.
Имён мне всех не перечесть.
Красивы все! Что есть, то есть.
IV
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь. И, слава Богу,
Что научились. Словно асы,
Мы пишем дуги, режем трассы.
Бракаж, годиль, бросок вперёд
Вошли в привычный оборот.
V
Я тоже там средь горных гряд
Свой отпуск провести был рад.
И здесь однажды в тишине
Явилась Муза вдруг ко мне.
Какого кинула поэта? -
Мне неизвестна тайна эта.
И счастлив я, что с этих пор
(не представлял, что так бывает),
Но Муза, вдруг спустившись с гор,
Меня в столице навещает.
VI
Я помню ночь, когда луна
Собой вершины осветила,
Была светла, кругла, бледна,
И вдруг почувствовал я силы,
Умение стихи слагать.
И вам всё в рифме рассказать,
Что, как известно всем, должна
Быть строгой, иногда игривой,
Снежинкой, бабочкой порхать,
А иногда... банально врать.
VII
Однако хватит о себе.
Что наш герой? О чём мечтает?
Доволен ли, о ком вздыхает?
И благодарен ли судьбе?
Глава вторая
VIII
Как ожидал я, он доволен!
Баксан, балкарская река,
Куда-то скрылись облака,
Эльбрус и вечен, и спокоен.
И под пером жива строка...
Гармония! И мир - устроен.
IX
Друзья его, похоже, ждали.
На вечер баню заказали,
Со свежей водкою банкет...
Ну, кто сказал, что счастья нет?
X
Замечу, кстати, мой приятель,
Был сердцеед и обожатель
Красавиц всяких записных.
Я некоторых знал из них.
Он по-французски совершенно
Не изъяснялся, не писал,
Мазурку он не танцевал,
Но кланялся непринужденно.
Как требует наш бурный век,
Он, как разумный человек,
Познал компьютер, интернет.
И уже много-много лет
Для всех он мог служить примером
Был, кстати, старшим офицером.
Член Академии наук,
Наук любви и страсти нежной,
Свой век блестящий и мятежный
Он проживал за кругом круг.
Пусть это и звучит банально,
Вокруг все женщины буквально
Впадали в настоящий транс
Когда он запевал романс.
XI
Уж била публика в там-тамы,
Лилось шампанское рекой,
Но так и не было той дамы,
Что на него махнув рукой,
В неверном танце наслаждалась
Под взорами горящих глаз.
И восхищался ей Кавказ!
О, Боже мой, какая шалость.
XII
Потом вошла и тихо села
С улыбкой странной на лице.
А он сидел бледнее мела,
Пел о каком-то там венце...
Ну, пел и пел. Не в этом дело.
Глава третья
XIII
А вот и склон. И храбрый "чайник"
На лыжах обновляет путь.
И под гремящие литавры
Несётся вниз куда-нибудь.
На всех порах, как паровоз,
Он не одну берёзу снёс,
Плюс всех товарищей своих.
Но полно! Не об этом стих.
XIV
Счастливый обладатель борда
По склону едет с наглой мордой.
Для храбрости приняв на грудь,
Пересекает людям путь.
Его подруга молодая
Глинтвейн глотает возле Ая,
Держа манерно сигарету.
Ну, что ж, простим её за это.
Ему пока ещё верна,
Но вся в прострации она,
Небрежно обнажив плечо.
И дышит очень горячо.
Пока бордист бугры ровняет,
Она, поправив макияж,
Призывно глазками стреляет.
О ней закончим репортаж.
XV
Пляж дикий на помосте Ая.
Вот девушка лежит нагая.
И солнце лупит по груди.
А что там будет впереди,
Она, наивная, не знает,
И всё что можно и нельзя,
Она с восторгом обнажает.
Сгорит и мажется кефиром,
Айраном, кремом или жиром.
С расстройства будет пить вино,
Но шкура слезет всё равно.
XVI
Вон кто-то запустил петарду.
Внутри кафе крутые барды
Азартно, весело поют,
Меж песнями, конечно, пьют
Народ резвится и ликует,
В ботинках рок-н-ролл танцует
То поцелуи, то объятья,
Все люди здесь, конечно, братья.
И можно тронуться умом
От обстановки за столом.
XVII
Инструктор наш, презрев скипас,
Бесплатно едет. Лыжный ас,
Кататься любит по буграм
И обучать прекрасных дам.
А дамы, будет вам известно,
В горах, на лыжах все прелестны.
XVIII
Вон кто-то мелким годильком
По склону мчится напролом.
Наверно, он с приличным стажем.
Но вот упал!.. и склон стал глаже.
Ну, что ж. Когда ратрака нет,
Вот так ровняем мы Чегет.
Глава четвёртая
XIX
Однако к нашему герою
Вернуться нам пора давно.
Мы иногда, тут я не скрою,
С ним пили терпкое вино.
Но чаще все-таки коньяк,
Ведь без него в горах никак.
ХХ
Но оставалось дней уж мало.
Всё реже солнышко блистало.
Как не старался он, она
Его почти не замечала.
Признаться я переборщил.
Она любезно дозволяла
И снисходительно сияла,
Когда он лыжки ей носил.
Ему ж чего-то не хватало.
XXI
На склоне тщетно он старался
От этой дамы не отстать.
Однажды в пропасть он сорвался,
Но здесь счастливым оказался
И удалось его достать.
Катался он, замечу, смело.
Хотя, конечно, неумело.
Но всё в порядке, руки целы,
И есть гитару чем держать,
Аккордов звуки извлекать.
И повышая себе шанс,
Он вдохновенно пел романс.
XXII
Как он терзался, Боже мой!
Под догорающей свечой
Письмо той даме написал,
Прочёл, подумал... и порвал.
А потому в моём романе
Вы не отыщете его,
Как у Онегина к Татьяне.
Но это, право, ничего.
Я, может, правильно, как знать,
Не стал Поэту подражать.
XXIII
Окончен срок. И не воротишь
Тех чудных дней катанья вспять.
Всё чаще слышится: Родная,
Ты приезжай сюда опять.
Без мужа, милая, ты сможешь,
А я свою оставлю тоже.
На Главпочтамте жду письма.
И буду я скучать. Весьма.
Рюкзак к машине поднести?
Отстань, мерзавец, я сама!
XXIV
Там разговоры - что и как,
Здесь на прощанье пьют коньяк.
E-mail, визитки, адреса...
И призывают небеса
В свидетели "любови вечной".
Клянутся в дружбе бесконечной.
Эпилог
Мы все гуляли понемногу
Когда-нибудь и как-нибудь.
Фенита ля! Пора в дорогу,
Сезон закончен, снова в путь!
Прости-прощай друзья, веселье,
Прощай Баксанское ущелье
Осталось нам совсем чуть-чуть.
И скоро командир на грудь
Штурвал уверенно возьмёт,
И взмоет ввысь наш самолёт.
Иные мысли и слова...
Ждёт блудных сыновей Москва.
23-28 января 2002,
Москва |
|
