Epiphania

Льдом
покрыта,
замерла река -
беда! -
а берега плывут,
плывут в тумане белом...
Холодна да глубока
молчит вода;
ей,
воде,
до нас вообще нет дела
никакого.
Здесь, на этом берегу,
на берегу пологом -
берегу ль себя, не берегу -
обрывается дорога,
зги ни видно.
Да катается январь
красным яблоком по блюду.
Это - киноварь, не кровь, сударь!
Да и золото
не золото -
полуда.
А на другом,
на крутом,
на берегу,
то ль от воли, то ль от ярости немея,
по лодыжки, по тонкие в снегу
извивается, пляшет Саломея
в такт
биенью
сердца ли, струны ли, бубна.
Только
это
все напрасно -
козырь крести.
Утро
бьет наотмашь,
ночь
целует в губы
крепко.
Да не благою ж вестью
живы -
слезой, баландой, хлебом
подле
пиров, острогов, торжищ -
напрочь
забыли цвет
неба.
Лишь
душу
не перетопчешь...
Берега
по-над рекой
плывут в тумане,
чуть
кивая вдаль.
Вот и небо:
воля да покой,
белая тоска,
синяя печаль.
Посреди зимы
разломило лед,
крыльями взметнув
за облака.
А над глубиной
по воде плывет
красное
твое
яблоко.