1825 - 1855

                  Дмитрий Гагуа

Музыкальная шкатулка,
механический мотив;
да на память о прогулке -
поцелуй плакучих ив.
То ли отклик, то ли окрик,
то ль какой ориентир:
белый кант по влажной охре -
николаевский ампир.

И темна вода в озерах,
и мелка беда в горсти.
Осень вспыхнула, как порох -
не простить и не спасти.
Утомленны и манерны,
кони тронулись в вояж;
по следам кареты Стерна
юность правит экипаж.

Так стучат, стучат колеса,
умыкая сквозь пикет
ту любовь, которой сносу,
как тогда казалось, нет.
Но падет звезда, как орден,
на простреленный мундир -
то мелодию выводит
твой карманный репетир.

Музыкальная игрушка,
заведенная тоска.
Выпьем с горя, на полушку! -
свистнет ветер у виска.
Мерно кружатся фигурки
на резьбе, на винтовой...
Первый снег летит в мазурке
над дворцовой мостовой.

Так чеканят шаг корнеты
на Сенатской в декабре -
каблучками по паркету,
по периметру каре.
Над пороховою гарью
с-под печати сургуча
взвился росчерк государя
Николая Палыча.

На колонне стынет ангел,
крылья вздыблены крестом.
Песнь шарманки вдоль Фонтанки,
под Аничковым мостом.
И, носимые метелью,
здесь заводят разговор
то чиновник без шинели,
то безносый маиор.

Вот и музыка умолкла.
Знать, пружинка подвела.
Никого кругом, и только
вдалеке - колокола.
Над Невой, густой и черной,
и подняться б, да невмочь.
Это - Спас Нерукотворный
светит, теплится всю ночь.