Про дурака

                  Александр Колупаев

Сегодня мы, как в стае у волков, -
заметил некто, горестно вздыхая.
А мне сдаётся - в стане дураков
бодаемся, скулим и завываем.

К тому же, хоть сравненье глубоко,
и нам присущ, по сути, волчий норов,
волк - санитар, не более того,
а вот дурак - фундамент и опора.

Без дурака нет умникам пути.
Как сирота, без дурака контора.
Когда дрова ломают дураки,
дивимся мы нахрапу и напору.

Дурак у карты - с этим не шути, -
тут реки вспять, тут недра и народы.
Попробуй-ка такому намекни,
что он не царь, а лишь дитя природы.

Устал я от засилья дураков,
не умиляюсь глупости и дури.
Они ж любого с "Клуба знатоков"
заткнут при протеже и синекуре.

Мы уважаем подкидного дурачка,
как в электричке, так и в прочей жизни, -
им стресс снимаем мы без всякого врача, -
как мальчик для битья - дурак не лишний.

Не всякий в дураках охоч ходить,
чуть что - дерёмся и бастуем.
У дураков бывает грустный вид,
но это от битья и тюрем.

Особняком из дураков - один,
он входит ко мне запросто, без стука.
Он мастер огороды городить,
а жар души тушить плевком и скукой.

Он много мне чего перечеркнул.
Спасибо, что не всё пустил по ветру,
с ним надо быть всё время начеку,
маскировать приказы под советы.

Иначе тарарам и вдрызг горшки,
такого натворит: кино и только.
Он резал вены на морозе - крик души,
аукнул эхом, а вернулся болью.

Вручила ему женщину судьба,
другой бы и лелеял бы и холил,
а он кричал, что он семейный голова
и про любовь стихи в тетрадь мусолил.

Любовь? Вот надо же, дурак! -
Ловушка для поэтов и слюнтяев.
Дорога в рай лежит через чердак,
где пух и прах слетевшей стаи.

Хватая за грудки, я убеждал:
остерегись, - ошибки не исправишь!
Закономерны дружба и вражда,
любовь, - как исключение из правил.

А он меня и слушать не хотел,
вынашивал заоблачные планы,
и сторонился коллективных дел,
и выворачивал назло карманы.

И прошвырял себя, как нищим медь,
весёлою, беспечною рукою.
И не хотел хоть каплю поумнеть,
и "жизнь текла, не становясь судьбою".

Не убедить - я понял и поник,
для дураков закон ещё не писан.
А в зеркале смеялся мой двойник:
всяк для себя - закон и писарь.

1995