Рождество 1944 года

                  Юрий Нестеренко

Пять лет войны в Европе, пять лет войны...
Я так устал, мой Боже, я так устал.
Как там поют французы? "Вперед, сыны
Отечества! Час славы уже настал."
Да, так они и пели пять лет назад...
Теперь уже и правда настал их час.
Домой в Нью-Йорк и Лондон придет солдат,
И встретят их цветами - не нас, не нас.
Имперская идея, арийский лоск...
Набор фальшивых штампов, труха, зола.
Слова, что нам когда-то пронзали мозг,
Исчезли, и остались одни дела.
О, как гремели трубы, сверкала медь!
Шли в битву, как на праздник, чеканя шаг...
А мы несли Европе огонь и смерть,
Как орды Чингисхана. Вот так, вот так.
Имперские знамена в грязи, в пыли,
Заржавленные траки дробят асфальт...
При слове "немец" в странах, где мы прошли,
Не Шиллера припомнят, а Бухенвальд.
Присяга есть присяга, и долг есть долг,
Мы так ценили стройность в своих рядах!
Но кто теперь ответит: какой был толк
В нелепой этой бойне, в пяти годах?!
Пожарища и трупы, кровавый ад,
Мы гибли, идиотов боготворя,
И вот теперь - бессильно ползем назад.
Все было понапрасну. Все было зря.
Величие и слава - дерьмо и тлен.
На нас повсюду смотрят, как на зверей.
Затраханная шлюха Лили Марлен,
Ты выучила русский? Учи скорей.
А где-то нынче елки, огни гирлянд...
И толстые ублюдки еще поют
О том, как сладко гибнуть за Фатерлянд,
И тосты за победу, не морщась, пьют.
А на Восточном фронте - снега, снега,
И кровь уже не греет холодный шнапс.
Зарыты в общих ямах рукой врага
И смельчаки, и трусы. Конец. Коллапс.
Славянские просторы, степная глушь...
Хотели в месяц сладить с такой страной.
И как могли поверить мы в эту чушь?!
Теперь мы поумнеем. Какой ценой?
Пять лет войны в Европе, пять долгих лет...
Союзники сжимают свое кольцо,
Народы с отвращеньем глядят нам вслед,
А чем нас встретят дома? Плевком в лицо?
На нас клеймо позора. Берлин в огне.
А на Восточном фронте - мороз, мороз...
Мы гибнем, задыхаясь на самом дне,
Прости нас и помилуй, еврей Христос!

1996