Юрий Нестеренко
Я на турнирах латы не крушил,
Я на соседей не ходил войной,
Поскольку в ранней юности решил
Науке посвятить свой век земной.
Укрывшись от докучливых врагов
За крепостной зубчатою стеной,
Не зная ни баталий, ни пиров,
Я наслаждался мирной тишиной.
Я доблестную глупость презирал.
Стремясь к искоренению страстей,
Как Люцифер, насмешливо взирал
На чувства вздорных, суетных людей.
Я в казематах замка основал
Свою лабораторию, и в ней
Материи загадки познавал...
Так протекло немало славных дней.
Я избегал безумства для двоих,
Животное волнение в крови
Смирял. Не оскверняли губ моих
Ни поцелуи, ни слова любви.
Но как-то раз... Ненастный ветер был,
И молнии сверкали в вышине,
Лил ливень, в трубах замка ветер выл,
Когда один из слуг поведал мне,
Что некий всадник к замку прискакал,
Один и без оружия, и он
В такую ночь убежища искал.
Я был визитом поздним удивлен,
Однако приказал впустить, и сам
Прошел навстречу гостю в нижний зал
В сопровожденье слуг. Моим глазам
Пришелец неожиданный предстал.
Он был, и вправду, не вооружен,
С его плаща на пол вода текла.
Вот он назад откинул капюшон...
О боже! Это женщина была!
И с горечью подумал я тогда:
"Пред ней не устоял бы и святой..."
Она была так дивно молода!
Она такой блистала красотой!
"Не в добрый час, сударыня, сюда
Вас конь примчал." "Но почему?" "Гостей
Я здесь не принимаю никогда,
Тем паче женщин", - я ответил ей.
"Я дать готов вам лучшего коня
И новый плащ, и уезжайте прочь."
"Как? Боже мой, вы гоните меня!
Где ж я найду приют в такую ночь?"
И слезы засверкали на глазах...
Она была измучена, бледна,
Ее терзали холод, голод, страх...
В такую ночь, в грозу, совсем одна...
И на ее смиренные мольбы
"Ну хорошо, я выслушаю вас", -
Я молвил не без внутренней борьбы.
Был прост ее взволнованный рассказ:
Дочь дворянина, ехала она
В столицу, в окруженье верных слуг.
Дорога лесом шла. Уже слышна
Была гроза; ей стало страшно. Вдруг
Раздался свист в лесу, и в тот же миг
Разбойники напали на отряд.
Был бой. "Лязг стали, топот, ржанье, крик,
Кровь, смерть и ужас... Словом, сущий ад!"
И, кажется, она одна спаслась...
По бездорожью, сквозь грозу и тьму,
Ее кобыла много миль неслась
И прискакала к замку моему.
"Что ж, - усмехнулся я, - mademoiselle,
Видать, судьба ко мне вас привела...
Вам приготовят ужин и постель.
Я ж вас покину: у меня дела."
Да, я хотел работать, но не смог!
Я мысль о гостье гнал все время прочь,
Но думал вновь о ней... И вот итог:
Мы ужинали вместе в эту ночь.
Змеились струи ливня на стекле,
И молниями вспарывалась мгла...
А здесь, в тиши, в покое и тепле,
Еще прекрасней девушка была.
Здесь, в этом замке, после стольких дней,
Науке посвященных лишь одной...
О, хоть бы взгляд ее был холодней!
С чего ей интересоваться мной?
"Спокойной ночи", - молвила она,
Я ей ответил, и она ушла...
Но в эту ночь не было не до сна,
Но эта ночь спокойной не была!
Все, что считал я мертвым столько лет,
Что в молодые годы гнал я прочь -
Позор страстей, любви презренный бред -
Все вырвалось на волю в эту ночь.
Все, что гнездилось тайно, глубоко,
Окрепло вдруг и ринулось на бой!
О, верно, быть отшельником легко,
Когда соблазна нет перед тобой!
Или когда к соблазнам ты привык...
(Так крови вид привычен палачу,
Но страшен новичку...) И мой язык
Вдруг произнес в ночи: "Любви хочу!"
О нет! Рассудка моего броня
Сдержала б натиск страсти, может быть,
Когда б я был уверен, что меня
Она никак не сможет полюбить.
Но взгляд ее не исключал любовь!
Вход дьявола, путь бед, укус змеи`...
И думал я о формулах - но вновь
К ней возвращались помыслы мои.
Так что ж теперь? Мной овладеет страсть -
Удел рабов, животных и глупцов?
Так что ж теперь - с вершин рассудка пасть
В трясину для ничтожеств? Для слепцов?
Мне - добровольно сделаться рабом?!
Мне - ей - в ущерб науке! - угождать?!
Пред нею унижаться? О любом
Капризе, взгляде думать - и страдать?
Нет! Разум мой окажется сильней!
Я укрощу эмоции и плоть!
Я посвятил науке столько дней,
И женщине меня не побороть!..
Так я всю ночь промучился тоской,
Потом в лабораторию сошел
И там, в шкафу, дрожащею рукой
На ощупь склянку с порошком нашел.
Я болен... Я схожу с ума... Ну да...
Зачем так громко - просто нервный шок...
Но знаю я лекарство - не беда!
Поможет мне вот этот порошок.
К утру на небе не осталось туч,
Ничто не нарушало тишины.
Уже пробился первый солнца луч
Через бойницы крепостной стены.
Мир после бури светел, чист и тих...
Так пусть свершится то, что решено!
На стол был подан завтрак для двоих.
Слуга принес из погреба вино.
"Как вам спалось?" "Спасибо, хорошо."
"А мне так нет... Бессонница, беда..."
В рубиновом напитке порошок
Мгновенно растворился без следа.
"Бессонница?" - и улыбнулась мне
Сочувственно и нежно... Я едва
Не сбил бокал. Но - "истина в вине" -
Припомнились мне древние слова.
"Вы, сударь, чересчур утомлены
Своей наукой." "Не исключено...
Природы тайны так порой сложны...
Но отчего же мы не пьем вино?
Вы, может быть, сказать хотите тост?"
"Скажите лучше, сударь, вы сперва."
"Что ж - выпьем за науку. Тост мой прост,
Но ни к чему тут лишние слова."
Лукавый взгляд - не этого ждала!
"Ну, раз вы так хотите..." Пьет. До дна.
Касаются поверхности стола
Бокалы. Всё. Проблема решена.
Она хотела выпить за любовь?
Быть может, нет. Теперь уж все равно.
"Ах, что со мною? Холодеет кровь!"
"На вас так странно действует вино."
"Вы шутите, конечно?" "Я? Ничуть."
"Барон, мне правда дурно!" И она,
Склонив бессильно голову на грудь,
Сползает на пол, мертвенно бледна.
"Сударыня, я вас предупреждал:
Не в добрый час вы прибыли сюда!"
Уж взгляд ее бессмысленно блуждал...
Все кончено. Застыла. Навсегда.
Пятью-шестью минутами поздней
В лаборатории уж, на столе
Она лежала. Солнце все сильней
Блестело на металле и стекле.
И я смотрел на обнаженный труп
И чувствовал, как отступает страсть.
Нет, больше с этих посиневших губ
Мне не хотелось поцелуй украсть!
Мной овладел научный интерес:
Я взял ланцет, потрогал остриё
И первый ярко-розовый надрез
Провел по телу белому ее...
Не удалось ей сбить с пути меня!
Получен мною славный результат:
Я написал всего лишь за три дня
Большой анатомический трактат.
1991,1992 |
|
