Догорает заря, и в луга осыпаются росы...

                  Вадим Гефтер

Догорает заря, и в луга осыпаются росы,
Синевой пропиталась июньского неба слюда.
Зной с утра, и висят неподвижно стрекозы.
Я решил никогда, никогда не вернуться сюда.
Этот мрачный приют весь укутан сырою рогожкой,
Здесь за тысячу верст человека с огнем не найти.
И хоть ором ори, не пришлют за тобой неотложку,
Ну а если пришлют, явно не для того, чтоб спасти.
Я поклялся своим (пошатнувшимся, впрочем) здоровьем,
В этом доме пустом моей больше не будет ноги.
Протирает пенсне беспартийный товарищ Коровьев,
Отчего по ночам так настойчиво снятся шаги.

Снится желтая дорога, уходящая в песок,
Бьет коня возница строгий, еле тащится возок.
И в зеленом ожерелье, поднимаясь в облака,
Словно чахлый конь сомнений, держит путь моя мечта.
Вера все же не идея – от идейных застил свет.
Содрогнется Иудея, но Мессии больше нет.
Над Голгофой ляжет строго тень печального Креста.
Люди распинают Бога, люди милуют вора.
Сколько раз я не решался на дорогу ту ступить
И, беспечный, оставался со своим уменьем жить.
Как трудна дорога к Богу, что в ней суть, а что обман?
Снится желтая дорога, уходящая в туман.

Это только сейчас за тобою вельможная свита,
А в ту мрачную пору – что сук под собою рубить.
Отчего же тогда ты его не спасла, Маргарита?
Отчего же так просто его разрешила убить?
Это только когда окрыляет небесная сила,
Между жизнью и смертью натянут невидимый трос.
Люди все же добры, и чиста, и прекрасна Россия,
Просто всех безвозвратно испортил квартирный вопрос.