Египетская ночь (подражание романтизму) (стихи)

                Виктор Шнейдер

                        В огонь? Ну, что ж,
                        Иди. Идешь?
                           (Б. Окуджава)

Однажды он заявился к ней
        с вечным букетом роз
В вечерний час и вечную чушь
        о вечной любви понес -
Рассказ, знакомый ей назубок,
        поскольку не в первый раз
Он приходил к ней с букетом роз
        и получал отказ.
Не первый раз и не первый год
        (тех лет ровным счетом семь)
Она смеялась над ним, но так,
        чтоб он не ушел совсем.
А он совсем и не уходил,
        он клялся сто раз подряд,
Что любит сильнее ее, чем жизнь
        (как, впрочем, все говорят).
Она усмехнулась, взяла бокал,
        плеснула туда вино:
"Посмотрим, вправду ль твоя любовь
        не постоит за ценой.
Сегодня я даю тебе шанс.
        Решай судьбу свою сам.
Видишь? В вино я вливаю яд,
        он действует два часа.
Эти последние два часа
        я быть готова твоей.
Едва ли я стою такой цены,
        но если угодно - пей".
Но он был к смерти готов скорей,
        чем к шутке своей она:
Жестом уверенным взял бокал
        и осушил до дна.
Она вскричала: "Не может быть!" -
        бледная, точно смерть,
А он: "Кому умирать, тому
        надо бы и бледнеть".
На шее повисла, твердит: "Прости!
        Мой милый! Мой дорогой!"
А он: "Я этого и хотел:
        до смерти прожить с тобой".
Прошло девяносто минут, и он
        поднялся с ее груди.
Она потянулась к нему: "Постой,
        останься, не уходи".
Но он лишь коснулся теплой щеки
        своим пересохшим ртом
И "до свидания" не сказал:
        свиданьям не быть потом.
Ушел, закрыл за собою дверь,
        в ночь, в темноту, в весну.
Она с постели не поднялась,
        она отошла ко сну.
И счастьем светилось ее лицо:
        ведь яд - никакой не яд,
За ночь ничего не произойдет,
        он утром придет назад.
А утром узнает: бредя домой,
        он пересекал пути,
И, не заметив, его во тьме
        сбил скорый локомотив.
Что это было: игра судьбы?
        Или игра в судьбу?
Как же доволен собою был
        он, возлежа в гробу!

19 апреля 1997