Осторожно! Гризли!

                  Владимир Высоцкий

                Михаилу Шемякину с огромной любовью и пониманием

Однажды я, накушавшись от пуза,
Дурной и красный, словно из парилки,
По кабакам в беспамятстве кружа,
Очнулся на коленях у француза, -
Я из его тарелки ел без вилки -
И тем француза резал без ножа.

        Кричал я: "Друг! За что боролись?!" - Он
        Не разделял со мной моих сомнений, -
        Он был напуган, смят и потрясен
        И пробовал согнать меня с коленей.

Не тут-то было! Я сидел надежно,
Обняв его за тоненькую шею,
Смяв оба его лацкана в руке, -
Шептал ему: "Ах, как неосторожно :
Тебе б зарыться, спрятаться в траншею -
А ты рискуешь в русском кабаке!"

        Он тушевался, а его жена
        Прошла легко сквозь все перипетии, -
        Еще бы - с ними пил сам Сатана! -
        Но добрый, ибо родом из России.

Француз страдал от недопониманья,
Взывал ко всем : к жене, к официантам, -
Жизнь для него пошла наоборот.
Цыгане висли, скрипками шаманя,
И вымогали мзду не по талантам, -
А я совал рагу французу в рот.

        И я вопил : "Отец мой имярек -
        Герой, а я тут с падалью якшаюсь!" -
        И восемьдесят девять человек
        Кивали в такт, со мною соглашаясь.

Калигулу ли, Канта ли, Катулла,
Пикассо ли?! - кого еще, не знаю, -
Европа предлагает невпопад.
Меня куда бы пьянка ни метнула -
Я свой Санкт-Петербург не променяю
На вкупе всё, хоть он и - Ленинград.

        В мне одному немую тишину
        Я убежал до ужаса тверёзый.
        Навеки потеряв свою жену,
        В углу сидел француз, роняя слезы.

Я ощутил намеренье благое -
Сварганить крылья из цыганской шали,
Крылатым стать и недоступным стать, -
Мои друзья - пьянющие изгои -
Меня хватали за руки, мешали, -
Никто не знал, что я умел летать.

        Через "пежо" я прыгнул на Faubourg
        И приобрел повторное звучанье, -
        На ноте до завыл Санкт-Петербург -
        А это означало : до свиданья!

Мне б - по моим мечтам - в каменоломню :
Так много сил, что всё перетаскаю, -
Таскал в России - грыжа подтвердит.
Да знали б вы, что я совсем не помню,
Кого я бью по пьянке и ласкаю,
И что плевать хотел на interdite.

        Да, я рисую, трачусь и кучу,
        Я даже чуть избыл привычку лени.
        ...Я потому французский не учу -
        Чтоб мне они не сели на колени.

25 июля 1978,
в самолете