Баллада о сознательности

             Александр Галич

                     Э. Канделю 

Егор Петрович Мальцев 
Хворает, и всерьез: 
Уходит жизнь из пальцев, 
Уходит из желез. 

Из прочих членов тоже 
Уходит жизнь его, 
И вскорости, похоже, 
Не будет ничего. 

Когда нагрянет свора 
Савеловских родных, 
То что же от Егора 
Останется для них? 

Останется пальтишко, 
Подушка, чтобы спать, 
И книжка, и сберкнижка 
На девять двадцать пять. 

И таз, и две кастрюли, 
И рваный подписной, 
Просроченный в июле 
Единый проездной. 

И все. И нет Егора! 
Был человек, и нет! 
И мы об этом скоро 
Узнаем из газет. 

Пьют газировку дети 
И пончики едят, 
Ему ж при диабете - 
Все это чистый яд! 

Вот спит Егор в постели, 
Почти что невесом, 
И дышит еле-еле, 
И смотрит дивный сон: 

В большом красивом зале, 
Резону вопреки, 
Лежит Егор, а сзади 
Знамена и венки. 

И алым светом залит 
Большой его портрет, 
Но сам Егор не знает, 
Живой он или нет. 

Он смаргивает мошек, 
Как смаргивал живой, 
Но он вращать не может 
При этом головой. 

И дух по залу спертый, 
Как в общей душевой, 
И он скорее мертвый, 
Чем все-таки живой. 

Но хором над Егором - 
Краснознаменный хор 
Краснознаменным хором 
Поет - вставай, Егор! 

Вставай, Егор Петрович, 
Во всю свою длину, 
Давай, Егор Петрович, 
Не подводи страну! 

Центральная газета 
Оповестила свет, 
Что больше диабета 
В стране Советской нет! 

Пойми, что с этим, кореш, 
Нельзя озорничать, 
Пойми, что ты позоришь 
Родимую печать! 

Вставай, Егор Петрович,
Во всю свою длину,
Давай, вставай, Петрович,
Загладь свою вину!" 

И сел товарищ Мальцев, 
Услышав эту речь, 
И жизнь его из пальцев 
Не стала больше течь. 

Егор трусы стирает, 
Он койку застелил, 
И тает, тает, тает 
В крови холестерин... 

По площади по Трубной 
Идет он, милый друг, 
И все ему доступно, 
Что видит он вокруг! 

Доступно кушать сласти 
И газировку пить... 
Лишь при Советской власти 
Такое может быть! 

1967