Вальс-баллада про тещу из Иванова

                  Александр Галич

Ох, ему и всыпали по первое... 
По дерьму, спелёнутого, волоком! 
Праведные суки, брызжа пеною, 
Обзывали жуликом и Поллоком! 
Раздавались выкрики и выпады, 
Ставились искусно многоточия, 
А в конце, как водится, оргвыводы: 
Мастерская, договор и прочее... 

Он припёр вещички в гололедицу 
(Все в один упрятал узел драненький) 
И свалил их в угол, как поленницу, — 
И холсты, и краски, к подрамники. 
Томка вмиг слетала за кубанскою, 
То да се, яичко, два творожничка... 
Он грамм сто принял, заел колбаскою 
И сказал, что полежит немножечко. 

Выгреб тайно из пальтишка рваного 
Нембутал, прикопленный заранее... 
А на кухне теща из Иванова, 
Ксенья Павловна, вела дознание. 
За окошком ветер мял акацию, 
Билось чьё-то сизое исподнее... 
— А за что ж его? — Да за абстракцию. 
— Это ж надо! А трезвону подняли! 

Он откуда родом? — Он из Рыбинска. 
— Что рисует? — Всё натуру разную. 
— Сам еврей? — А что? — Сиди не рыпайся! 
Вон у Лидки — без ноги да с язвою... 
Курит много? — В день полпачки "Севера". 
— Лидкин, дьявол, курит вроде некрута, 
А у них ещё по лавкам семеро... 
Хорошо живёте? — Лучше некуда!.. 

— Лидкин, что ни вечер, то с приятелем, 
Заимела, дура, в доме ворога... 
Значит, окаянный твой с понятием: 
В день полпачки "Севера" — недорого. 
Пить-то пьёт? — Как все, под воскресение. 
— Лидкин пьёт, вся рожа окорябана! 
...Помолчали, хрустнуло печение, 
И, вздохнув, сказала тёща Ксения: 
— Ладно уж, прокормим окаянного... 

Переделкино,
25 ноября 1966