Владимир Каденко
- 1 -
Игру затевали у вешней воды
Шумливые дети.
Теплом наливались поля, и сады
Цвели в Назарете.
Закат галилейский на город льняной
Спешил опереться.
И так голубок ворковал за стеной,
Что таяло сердце.
Трава подступала под самый порог.
Весна нарастала.
В открытые двери заглядывал Бог:
Мария читала.
Пытали пергамент дыханию вспять
Персты восковые,
Как будто на ощупь премудрость понять
Старалась Мария.
Дрожали оливы в проеме окна
И тени бросали,
Но светом счастливым светилась Она
Над Книгой Исайи.
Спокойно текли за главою глава -
Времен дуновенья -
И в самую душу проникли слова
О Божьем знаменьи.
В наплыве неясных и радостных слез,
В порывах свирели
Ей чудился Сын, и дыхание роз
Вокруг колыбели,
А в грудь ударялся небесный настой
Волною упругой.
"Ах, если бы стать Мне у Девы Святой
Последней прислугой".
Был возглас Марии настолько нежней
Мольбы материнства,
Что, стоя у райской калитки Своей,
Творец озарился.
- 2 -
Нет, не шаги, и не скрип отворяемой двери.
Нет, не движение ветра в померкших густых кипарисах...
День остывал - уходил за холмы, и по мере
Близости ночи поток умолкал. И источник затих, точно высох.
Стихли смоковницы. В улочках не говорили.
Замерло все. Отзвучали сверчки понемногу.
Только светильник дрожал, освещая жилище Марии,
Знавшей уже, что гонец приближался к порогу.
В час, когда Божий посланник слетал в Галилею,
Смерть умирала, забыв наказанья и казни.
"Здравствуй, Мария!" - Архангел возник перед Нею,
Но не заметил в Марии и тени боязни.
Голос его был ни с арфой не схож, ни с трубою -
Юноша так говорит - и взволнованно, и вдохновенно:
"Радуйся о Благодатная! Бог наш с Тобою!
Ты среди женщин воистину благословенна!"
Не догадалась Мария о слове провидца -
Речи небесные Ей представлялись иначе.
("Богом он послан, а душу заставил смутиться,
Кто вразумил бы, ответил бы - что это значит".)
Но и смятенье от Неба укрыться не может -
Божия нежность сияла в очах Гавриила:
"О, успокойся! Сомнение да не тревожит
Сердца святого, которым ты ввысь воспарила".
"Все, что предсказано в Книге Исайи-пророка,
Сбудется в точности. И пред Тобою я ныне,
Ибо Земля дождалась долгожданного срока,
Ибо Всевышний Отец помышляет о Сыне".
"Ты обрела Благодать у Великого Бога -
Это и в свитках взойдет, и в преданьи изустном -
Скоро зачнешь и родишь Ты в пещере убогой
Божьего Сына, Его нарекут Иисусом".
"Свет воцарится, навеки погибнет обида,
Будет любовь, не останется места коварству,
Вышним наследством получит Он Царство Давида,
И никогда не развеяться этому Царству".
Ангел умолк. В тишине, в наступившем молчаньи
Даже светильник в покое светился без звука.
Ровно горели, как будто Младенца качали,
Томные звезды. Ни вздоха, ни скрипа, ни стука.
Но, встрепенувшись, к Архангелу очи воздела
Божья Избранница. И, с высотою согласно,
Тихо сказала: "Живу я в дому древодела,
Мужа не ведая, ложу любви не причастна".
"Не прикасался ко Мне боговерный Иосиф,
Нежного Тела мужчина вовек не коснется.
Как без семян не дождаться тяжелых колосьев,
Так и Ребенок во чреве Моем не зачнется..."
Ангел кивнул. Он не ждал от Марии иного,
Вестник воздушный, немыслимый гость полуночный:
"Бог осенит. Причастишься Ты Духа Святого.
Даже в зачатьи останешься Ты Непорочной".
"В святости душ зарождается сила святая.
Грех не падет. Ты ни в чем не нарушишь завета.
Вот и сейчас, материнства доныне не зная,
Мальчика ждет престарелая Елисавета".
"Что предначертано мудрыми, то и случится.
Я не гонец - Всемогущего Господа глас я.
Птица летает, и все же на скалах гнездится,
Но Небеса ожидают земного согласья".
Влагой живой налились, вожделея ответа,
Дали морские и рек вавилонских начала,
И Иордань, и в забвенье текущая Лета...
Ждал Гавриил. И Мария ему отвечала:
"Что ж, если так, то и Я говорю не с тобою.
Мы не подвластны ни краю земному, ни крову.
Ныне и присно останусь Я Божьей Рабою.
Бог выбирает. Да будет по Божьему Слову".
Смолк разговор. Золотистое вспыхнуло пламя.
Небо зарделось в мгновенном огне незнакомом.
Вздрогнул Иосиф, легонько задетый крылами,
Но не проснулся. И ангел вознесся над домом.
сентябрь-октябрь 1997 |
|
