Приезд в Крым

                  Вадим Егоров

Ай-Петри зноем высушен,
гуляет бриз над бунами.
Я снова в Ялте высажен,
а год - как ветром сдунуло.
В нем десять лет поместятся,
я до него был неучем,
и вот теперь полмесяца
тревожиться мне не о чем.

        Со мною рядом друг - в удаче ли, в беде ли,
        душа моя вконец еще не оскудела, -
        бездействует она. Но южное безделье
        на самом деле есть блаженнейшее дело.
        Я занят только им. Я с суетою в ссоре.
        Я погружаюсь в лень, как будто в кущи рая,
        и за день десять раз бросаюсь в зелень моря,
        и десять раз на дню живу и умираю.

В кроссовках, джинсах, платьицах,
с морскими схожи натиском,
людские волны катятся
по набережной ялтинской.
Они спешат насытиться
по кабакам, по рюмочным,
а мы с тобой рассыплемся
по берегам полуночным.

        Нам стаи бесенят топорщить будут рожки,
        пред нами распахнут ворота всех бастилий,
        и золотой луны искристая дорожка
        как будто бы для нас расстелется по штилю.
        Растают, как мираж, унылые эрзацы
        безликих наших и достопочтенных буден,
        и будет нам с тобой восторженно казаться,
        что было так всегда и только так и будет.

Но жизнь стоглазым Аргусом
свои посты расставила,
и карамелька августа
во рту почти растаяла.
Едва ли нам запомнятся
все эти пальмы-фикусы,
но нам до гроба полниться
той карамельки привкусом.

        Мы провезем его по шпалам и бетонке,
        ненужный южный хлам швырнем на антресоли,
        но серость наших дней и наших душ потемки
        теперь белым-белы от черноморской соли.
        Осыплется листва царицынского леса,
        снега запорошат останкинские ночи,
        но будут нам светить сквозь снежную завесу
        и Гагры, и Мисхор, и Туапсе, и Сочи...

август 1982