Валерий Зайцев
Человек узнает, что любовь была
настоящей, лишь когда теряет ее...
(de Bruilleaut)
Я вспомнил чужие потери,
когда познал горечь своей...
(de Vestannes)
Прощальным усталым багрянцем туманится запад неверный.
Проносится в ветреной стыни последнее слово любви.
И чайка парит над волнами - последний привет суеверный.
И прошлого вновь не воротишь, как слезно его не зови.
Лишь странно мне чувствовать с болью твой взгляд беззастенчиво-синий
И знать, что когда-то у моря тебя повстречал на беду.
Теряется памяти парус в бескрайней забывчивой сини,
И трудно понять моим мыслям, зачем мы соткали вражду.
Быть может, что это расплата за то, что шагал я со смехом
По градам, лугам и предместьям, по судьбам чужим и своей.
Чужим я словам не поверил, от слез отмахнувшись, проехал -
И небо пророчит паденье В ущелье тоскующих дней.
У берега маятся волны, и белая мечется птица,
И белые стылые звезды, смеясь, отражает вода,
И шепчут кощунственно дюны, что счастье уже не приснится,
И надо привыкнуть к известью: Жисленой зовется беда.
15 февраля 1990 |
