Александр Замогильнов
Эй, собутыльники из предуказной эры,
вы завязали, ведь алкоголь - страшный клещ.
Но нет у русского народа чувства меры -
боюсь опошлит стоящую вещь.
Ведь мужика в России не корми и хлебом,
а дай ударить в колоколец вечевой,
чтоб скучковаться всем и вдарить враз по бедам
так, чтоб сустав сломался плечевой...
Мы из былины, из романа и рассказа
с корнями вырвем хмель и сизый нос.
Во исполненье майского Указа
ни живота не пожалеем, ни волос.
Долой из классики разгулы и пирушки!
Там всё безнравственно, там явный перекос.
Не выпьем с горя мы, ведь нету больше кружки,
ах, няня милая, то вредно для желёз!
Денис Давыдов, тёзка Саша Бурцев,
уже готовы пять стаканов пуншевых,
но не смущайте москвичей и петербуржцев
и не дразните больше псов сторожевых.
Эстет я, братцы, пред полотнами немею.
Вот живопись голландских мастеров,
но в натюрморте заменили романею
на пепси-колу, так верней, и будь здоров!
Мы здесь заменим, там сотрём формулировку,
мы винопитие в искусстве истребим...
И Рембрандт с Саскией глотают газировку,
а пьяный Бахус - абстинент и нелюдим.
Какой резон, что проку в полумере?
Мы возмутимся и осудим всё подряд.
И Моцарту коварнейший Сальери
в боржоми сыплет свой смертельный яд.
Скорей историю помойте и побрейте,
я вас приветствую, я очень даже рад.
Ну что, Юсупов Феликс, не робейте,
ах, не мадеру пьёт Распутин - лимонад!
Развенчан будет - прозвучит рефреном -
певец природы - я держу пари, -
под расстегайчики, икру, свининку с хреном
хлеставший водку в "Англетере" до зари.
Медаль солдата на груди его светилась,
и Будапешт жив смерти вопреки,
но не хмелел солдат, хоть и слеза катилась -
бутылку горькую изъяли из строки.
Ну что ж, давайте установим трезвый климат:
вот пьёт за Родину солдат - какой скандал!
Фронтовики теперь за Сталина поднимут
с томатным соком пенистый бокал.
А как с попами быть, прошу прощенья,
что заставляют и младенцев пить?
Как быть с обрядом древним причащенья?
Ну да, конечно, - осудить и запретить!
Родной Указ - не щучье повеленье,
ведь то хотение у нас в крови...
Меня вчера забрали в отделенье,
а я, представьте, пьян был от любви.
Я голосую, принимаю в целом,
ведь за основу принят трезвый взгляд.
Пусть сладких вин полно на свете белом -
не пустим зюзей в свой калашный ряд.
И что первично: куры или яйца
дотумкаем без пьяниц и воров...
Но вдруг мы уподобимся китайцам
ретиво истреблявшим воробьёв?
1985 |
