Александр Замогильнов
Посвящается Игорю Большеву
Вдруг - свисток , меня хватают, обзывают хулиганом,
а один узнал - кричит: "Рецидивист"
(Владимир Высоцкий)
Ни сна, ни отдыха измученной душе,
хожу по комнате в исподнем - в неглиже.
С утра не ел и не курил, и бросил пить -
позор вчерашний я сумею искупить.
Был у Прокудина Серёни выходной,
он был уколотый с утра, а я - с ночной.
Весна на сердце совершила свой набег,
все на работу, я - домой, как человек.
Я слышал где-то: тёзка мой - удельный князь
был не дурак красно поесть и выпить всласть.
Но до одиннадцати ждать нам не фонтан -
"Идея, Серж, идём в дорожный ресторан!"
Напротив нас командированный мингрел,
Он на меня, как на Деникина смотрел.
Ни "бе", ни "ме", ни "кукареку" ни сказал,
щекою дёрнул и бегом покинул зал.
Ну а в "гудке", известно, выбор небогат:
два по двести, табака, ещё салат.
Я взял графинчик и хотел сказать: "Вперёд!" -
гляжу кавказец наш блюстителя ведёт.
Дотошный горец лишку выпил, сатана.
Кричал с акцентов: "Его ищет вся страна!"
Что я на каторге сидел по многу лет,
и тычет в морду мне засаленный портрет.
Я с детства был у мамы пацифист,
я даже курицу убить не специалист.
Я знаю что на меня похож артист,
а тут, глядите-ка, похож рецидивист.
Но на язык попал жаргон, и то - блатной :
"Секи, начальник, я не фраер - горновой.
Мы тут дрозда даём, и ваньку брось валять.
И я не туник - век свободы не видать!"
Прыщавый литер только зенками моргал:
"Удача вышла, на матёрого напал.
Нэма дружинников, ведь утро, как назло.
Вот поведу его, а он мне в бок перо".
Ну, а мингрел не унимает свою прыть:
"Мол, вы горазды лишь милицию дурить.
А как общественность - вот тут вы не ловки.
Ну что, попался? Собирайся в Соловки!"
Но тут мой мастер, как Христос катит в глаза -
с тех пор ему молюсь, как поп на образа,
по части трёпа он - Эйнштейн, солидно рёк.
Он им сказал, что это - я, что Игорёк.
Я после этого совсем в унынье впал,
и так в прострации кончал восьмой бокал,
потом "Пшеничную" почал а ля фуршет -
ни сна ни отдыха измученной душе.
Ну, а потом не пить - совсем не стало сил,
пил из горла, цветами закусил,
ломился в дверь, не разобрав где "М", где "Ж" -
ни сна ни отдыха измученной душе.
С утра башку дырявит острое сверло,
из зазеркалья - уголовное мурло...
Так я на жизненном сломался вираже -
ни сна ни отдыха измученной душе.
1981 |
