Григорий Данской
В осеннем дожде есть особый минор,
Какая-то моцартовская тоска
И чайная ложка сердечных октав.
Сто мелких обид и сто мелочных ссор,
Где острые квинты - проход по баскам,
Любовь и осенний отвар из отрав.
И Моцарт, плывущий по сонным дворам,
Есть в вымокших женщинах сумрачный Григ,
Есть в утреннем кофе - романтик Шопен,
Есть в звоне посуды биенье сердец,
Ведь старый Сальери есть новый Том Уэйтс.
И странная терпкость, странная странность
В седеющих кленах, в желтеющих лужах,
В глазах Андромеды, хранящих туманность,
Есть странная странность, есть странная странность.
А Моцарт смеется, а Моцарт влюблен:
"Дружище Сальери, дружище, дружи...
А скляночку яда, как губы ее
Спишите на счет окрыленной души".
И скрипка поет за любовь, не за страх,
За серебро флейт и за трудную медь,
Житейский уют, трамвайный комфорт,
За то, что нам не суждено уцелеть.
И Моцарт плывет в потонувших дворах,
И Моцарт влюблен, и Моцарт влюблен,
Но скрипка поет, но скрипка поет:
"За лаской любви всегда прячется смерть". |
