Анна Чайка
Меня царицею называли,
А я боялась, когда темно.
Еще боялась, когда в окно
Слепые голуби залетали.
Они метались под потолком,
Что золоченой тесьмою скован,
И был им краешек уготован
Под золоченым седьмым замком.
Моя кровать лебединый пух
Перебирала, мне предрекала,
Царя достойнейшего, и слуг,
Которых царство еще не знало.
А я маячила над огнем
Руками, горькими от прощанья.
Мне базилик лепетал: "Умрем!
Погубят ночи суровой дланью
За верность солнцу и голубям,
Твоим слепым королям скитаний,
За этот город воспоминаний,
Который ты еще жмешь к губам".
Да, базилик, мой дружок, ты прав.
Ресницы жгут, и терзают плечи
Рассудка царственные предтечи.
Но ты же знаешь: из сотни трав
Тебя я выбрала во спасенье.
Ты брат рассвета и естества.
Что до молвы, то пускай молва
Поразвлекает себя от лени.
Дружок, не бойся, я над огнем
Святую радугу нарисую,
И возвращение наколдую,
И город новый, и небо в нем. |
