Ночной порой по следу зверя стая шла.
Уж не щенки, ещё не волки – переярки.
Но вот над лесом невпопад луна взошла,
И зверь увидел, хоть не чуял. Всё насмарку!
Луна для переярков не подруга.
Далёко видно, как глаза горят.
Добыча, ведь она не близорука,
От взрослого барана до ягнят.
И стая отошла в глухую падь,
Голодными сегодня будут спать.
Держась вдоль берега полуночной реки,
Где буреломами, а где безлесным яром,
Во след за раненою самкой кабарги
Шёл одиночка-волк, такой же переярок.
Через овраги, гати, крутояры
Он загонял её в глухую падь,
А там зелёных глаз четыре пары,
Теперь бы в драке самому не пасть!
Ведь одиночек в свору не зовут.
Добром не уберёшься – разорвут.
Но и среди волков имеются князья.
Стояла осень... из-за пихтовой высотки
Вернулась старая матёрая семья,
А с нею три весёлых серых первогодки.
Вожак, почуяв ранние морозы,
Ощерил пасть и тихо прорычал:
"Мы Волки, а не псовые барбосы!"
И первым с инородцем рядом встал.
Он просто приподнял на холке мех,
И кабарга ушла одна на всех.
Немного воли, и отступит глупость злая.
Так было, есть и будет испокон веков.
Там, где шаталась свора – нынче ходит стая,
Десяток умных и отчаянных волков!
Пока есть воля, нам не отупеть!
А значит будем жить и будем петь!
|
