Валентина Гиндлер
Там, где вечер утекает в щелки между пальцев пальмы,
быстро тонут очертанья, погружаясь в черноту
южной ночи, и плыву я в густоте холодной спальни,
и руки своей не вижу, поднося её ко рту.
С ароматом нежным манго ощутив губами мякоть,
жить одним лишь обоняньем в обаятельной ночи...
И подумав про кого-то без тоски - уже не плакать,
просто манго наслаждаться и не помнить Вас почти.
Равнодушно над лагуной звезды, как слонов, считая,
сну предаться, как предатель, даже имя позабыв.
Там у Вас, в ночи московской, самолеты не летают -
полоса обледенела, посреди зимы застыв.
Но какая паутинка...(ниточкой назвать - неправда)
все же тянется в сознаньи, оживая по ночам?
Паучок, её плетущий, на ладонь спустился плавно -
весть о ком-то... Сон скребется носом лодки о причал.
Я усну, и мне приснится весь в снегу далекий город,
ты идешь ко мне навстречу, как в замедленном кино.
Я узнаю телефон твой, и найду удобный повод,
и опять все повторится, как тогда - давным-давно...
Завтра с первыми лучами поплыву поближе к рифам,
рыбы в зарослях кораллов - полосатых пчелок рой.
Здесь, в тропической поэме, мне Москва совсем не в рифму.
Но брожу я в белой пене, как в снегу. В Москве. С тобой. |
