Валерий Боков
Над Россией кружился снег,
снег колючий из бед и лих
и она в том снегу навек
растеряла сынов своих.
И кромсали историю
то ворье, то насильники
и легли тени черные
на глаза ее синие.
Раздевали ее сучки,
не боясь, что накажет Бог.
Гнули, мяли ей косточки,
потешались, кто только мог.
И, считая людей скотом,
пили, жрали, кто наверху...
Мы всегда знали, кто есть кто
и теперь знаем ху из ху.
Не такой уж народ дурак.
Навалиться нам грудью бы -
может, стало бы все не так
и зажили б, как люди мы.
Только правят Россиею
прежней шайки наследники,
те, что были партийные,
а теперь - безбилетники.
Эх, подстилка цековская,
ох, вдова ты солдатская!
Ах ты, баба зековская,
ой, маруха кабацкая!
Прекрати про любовь орать,
ты присядь, заполошная,
отведи с глаз ладонью прядь,
ты ж не та, ты ж хорошая!
Вспомни зерна в твоей земле,
легких санок скрипение,
улетающих журавлей
поднебесное пение...
Жаль, всегда от высокого
слишком близко до низкого:
жили в мире Высоцкого,
а теперь - Шуфутинского.
От России вином разит
и, как пьянь беззаветная,
поколенье стоит в грязи,
словно девка раздетая.
Сердце камнем на дно летит
в темноту беспросветную...
Плюнуть, бросить, к другой уйти? -
Да люблю ее, бедную.
Да люблю ее, бедную... |
