Геннадий Васильев
Решено: улетаю на Диксон,
навсегда уезжаю от вас.
Может, мне там придется родиться
второй раз?
Колесом полосы не касаясь,
самолет совершает прыжок.
Я гляжу, как бежит полоса, я
гляжу на февральский снежок.
И февральский снежок заметает
все, что я оставляю легко.
И тебя, золотая,
заметает февральским снежком.
А у нас в самолете спокойно,
ни ветров, ни страстей, ни снегов.
Стюардессы такие, что больно,
просто больно глядеть без очков.
Мой сосед (он же - мой собеседник)
мне про жизнь говорит без конца.
Он мне так расписал этот Север,
что на мне не осталось лица.
Из поддержанного разговора
я одно умудрился понять:
там, на Диксоне, все минус сорок,
а у нас в Красноярске - плюс пять.
Говорливым соседом затискан,
я лечу, котелком шевеля...
Ну и что, ну подумаешь - Диксон!
Диксон тоже, представьте, земля. |
