Татьяна Алёшина
Одна актриса, с талантом "от Бога",
с которой мы вместе по свету скитались,
пока были силы, — а сил было много,
и странности жизни нам чудом казались...
Одна актриса меня научила
особым приемом с бедою справляться —
петь звонкие песни и, что б ни случилось,
не хныкать, не плакать, а только смеяться.
Она была героиней трагедий.
И с каждой новой исполненной ролью
ее Маргарита, Медея, Миледи
вторгались в реальность с их страстью и болью.
Врывались, кружились, сметали понятья
о счастье и горе, о чести и роке.
Она примеряла их судьбы, как платья,
она принимала их веру, их сроки.
На сцене — на ринге, — как в битве кулачной,
она отражала удар за ударом
и, вдруг становясь бестелесной, прозрачной,
всю боль сквозь себя пропускала. Но даром,
увы, не проходят подобные игры
с судьбою, и раны успех не залечит.
И вот на душе уж не кошки, а тигры
скребутся и бедное сердце калечат.
Но творческий дух ее, вечный проказник,
опять исхитрялся на новые шутки
и каждое утро придумывал праздник —
то светлый и детский, то мрачный и жуткий.
Был праздник свободы и праздник страданья,
и праздник победы над собственным страхом,
доверия праздник и праздник прощанья
с отжившими чувствами, ставшими прахом.
Одна актриса, с талантом "от Бога",
с которой мы вместе по свету скитались,
пока были силы, — а сил было много,
и странности жизни нам чудом казались...
Одна актриса меня научила
особым приемом с бедою справляться —
петь звонкие песни и, что б ни случилось,
не хныкать, не плакать, а только смеяться.
2002
|
