Григорий Дикштейн
"... Жаворонок - страстная птица".
(К. Каладзе)
"Он вернется к нам, может быть птицею..."
(А. Вознесенский)
Так чем же ты, судьба моя, плоха?
На поле на своем. Не бит грозою,
Гнездо не запахали лемеха,
Лишь крылышки подрезаны косою.
Но пламя непогасшего костра
Гонимого не опалило зноем,
Лихие дел заплечных мастера
Птенцов не уничтожили весною.
От песенки, заброшенной в зенит,
Светлели неулыбчивые лица!
Легко катилась Божья колесница...
А стадо?.. Колокольцами звенит...
Жует, не внемля! Что ему бои
На той опушке, у него под боком!
Пернатые товарищи мои
Убитые лежат электрошоком.
А где-то нынче начался отстрел
Воркующих, токующих, свистящих,
И небо, почерневшее от стрел,
Спасти не в состоянии летящих!
Не страшно ли? Крылатая родня,
Дымя идет на бреющем полете...
И что с кого, пернатые, возьмете,
Отравленными глотками звеня?..
В отчаяньи срываюсь с высоты
К земле, одетой тополиным пухом...
... Живите дальше, черви и кроты,
Лишенные и голоса и слуха...
Я захлебнусь - осыпятся хлеба,
Погибнет лес в молчании убогом!
Мой голос, ни литавры, ни труба, -
Но в каждой ноте слышалось: тревога!
Так, если болью разрывает грудь,
Не каются ни птицы, ни поэты...
Им не спасти от разрушенья света,
Но что нибудь! Хотя бы что нибудь!
Июль 1980 |
